Безобразия в образовании - Ирина Борисовна Медведева
Должно, конечно. Но может поселиться – и скорее всего поселится! – совсем другое: чувство полной безнаказанности и желание новых «подвигов». Why not?
Поддавшись умилению, читатель мог и не заметить одну характерную подмену: кража, совершенная ребенком, названа поступком (даже не проступком!). А ведь это преступление, хоть по малолетству, как правило, неподсудное. Более того, своровать – значит нарушить одну из десяти заповедей, то есть самых строгих запретов для людей христианской культуры. Впрочем, ни в каких культурах воровство, мягко говоря, не поощряется. Апологеты же «гуманной педагогики» советуют отнестись к воровству «как можно бережнее». Даже в столь вопиющем случае идея наказания им явно претит. Это ведь фи как негуманно!
А между тем христианская педагогика утверждает прямо противоположное. «Самая суровость родительской дисциплины полезна для детей и желательна, – читаем у епископа Кинешемского Василия. – Суровые испытания необходимы для духовного совершенствования, как огонь, очищающий металл… Тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь78. Но если эту школу скорби и испытаний мы не пройдем в детстве в родительской семье, то Господу ничего не останется, как подвергнуть нас испытаниям жизни, а это гораздо труднее, особенно без предварительной подготовки в родительском доме. Но если этот скорбный курс духовного воспитания в виде родительских наказаний и известной суровости отношений мы пройдем с детской покорностью в родном доме, то дальнейшие испытания часто оказываются ненужными…».
А вот цитата из Библии: Кто любит своего сына, тот пусть чаще наказывает его, чтобы впоследствии утешаться им. Не давай ему воли в юности и не потворствуй неразумию его79; так что и по этому вопросу либеральные установки авторов брошюры противоположны традиционным.
Впрочем, есть одна тема, рассматривая которую авторы все же советуют применить жесткость. Это тема самоубийства. В одной из двух глав, посвященных детским суицидам, есть такой подзаголовок: «Пожалуйста, прочтите эту страничку вашему ребенку». А на страничке читаем, например, такой пассаж: «Вы когда-нибудь видели свежий труп? Глаза навыкате, вывалившийся синий язык, лицо неопределенного цвета, да к тому же пренеприятнейший запах от самопроизвольного акта дефекации» (с. 16).
Авторы считают, что такая стресс-педагогика «неприятна, зато действенна». Дескать, запугаем хорошенько посмертным уродством, глядишь не захочет сводить счеты с жизнью. Значит, они все-таки понимают, что страх – это один из самых действенных способов, когда хочешь удержать подростка от гибельного шага. И весь их либерализм по отношению к детскому пьянству, наркомании, разврату, «дурным болезням», воровству и прочим «поступкам» объясняется тем, что они просто не видят в этом по-настоящему серьезной угрозы. Вот совет, который дается в главе о СПИДе: «Единственное, что мы можем сделать для своих детей, – рассказывать им, не запугивая и не нагнетая, убеждая их фактами, цифрами и чужими трагедиями, о том, как коротка дистанция между жизнью и смертью» (с. 12).
Завидное спокойствие, однако. Но так можно относиться к человеку только в том случае, если он тебе абсолютно безразличен. Впрочем, к этой теме мы еще вернемся, а сейчас подумаем: какие образы закладываются в сознание ребенка описаниями «свежего трупа»? Даже если – что совсем не факт! – кого-то подобные описания остановят, даже если жизнь будет спасена. Но какой ценой? – Ценой поругания мертвого, ценой глумления над усопшим. Ну, а теперь представим себе, что через некоторое время у ребенка умрет кто-то из близких. Что тогда станет с «благоговейной памятью о дорогом покойнике»? Какие картины непрошено посетят подростка, когда он будет стоять у гроба, приходить потом на могилу или смотреть на фотографию? «Глаза навыкате, вывалившийся синий язык…». Честно говоря, это небезопасно читать и взрослым. Даже у них это может вызвать защитную реакцию отторжения, которая, в свою очередь, ведет к патологическому бесчувствию. И уж тем более такая опасность грозит детям с их хрупкой, неустойчивой психикой. Недаром мы сегодня слышим так много жалоб на подростково-молодежный «пофигизм». Поневоле станешь равнодушным, когда видишь, уж простите за жаргон, столько «трупаков» на экране телевизора и компьютера! Надо же как-то защищаться!
Вообще, такое впечатление, что сверхзадача «Справочника для родителей и учителей» – запрограммировать взрослых на равнодушие к детям. В том числе – и даже прежде всего! – к своим собственным. Карлсоновское «спокойствие, только спокойствие» – вот камертон брошюры. Напился ребенок – не волнуйтесь. Балуется наркотиками – не впадайте в панику. Ушел из дома – заранее, на случай опознания трупа, «положите в разные карманы ребенка несколько записок, где разборчиво указаны Ф. И. О., адрес и номер телефона, по которому нужно позвонить…» (с. 8). Хотели на этом оборвать цитату, но не удержались и приводим еще несколько фраз: «Не стесняйтесь заранее снять копию зубной карты из стоматологического кабинета и сделать датокарту: нанесите на пальцы тонким слоем типографскую краску и откатайте отпечатки на бумаге, а под ними надпишите „левая“ и „правая“ рука. Если случится трагедия, это поможет идентификации» (там же).
Много, конечно, загадок во вселенной. Вот, например, одна из них: почему блюстители свободы такие глупые? Ну, хорошо, они второпях не обратили внимание на то, что надписать что-либо под отпечатком или картинкой нельзя. Но уж вообразить своевольного подростка – а именно такие сбегают из дому – совсем несложно, тем более что жизнь богата примерами. С какой стати беглец будет терпеть в своих карманах дурацкие мамины записки или соглашаться на дактилоскопию, предназначенную для опознания его трупа? И где авторы видели такие стоматологические кабинеты, в которых услужливые дантисты по первому требованию снимают копию зубной карты? У нас большинство людей вообще про «зубную карту» слыхом не слыхивали. Что поделаешь, дремучие мы… Не ведется в «немытой России» подробная опись зубов: сколько их всего, каких не хватает сверху, каких – снизу, какой зуб как запломбирован, где какая коронка, какой прикус, какая форма челюстей. Вот у Гитлера была зубная карта, и потому его труп смогли опознать. Так то ж в цивилизованном Третьем Рейхе! А для нас это информация с опережением.
Мы понимаем, деньги, конечно, вещь очень нужная, но голова существует не только для подсчета будущих гонораров. Публикуете пиратский перевод – так хоть изымите то, что к нашей жизни не имеет ровно никакого отношения. Не позорьтесь. Еще не самые последние времена, остатки разума кое у кого сохранились. Мы даже надеемся, что среди родителей и педагогов таковых тоже немало. И они понимают, что потакание детским порокам рано или поздно доведет ребенка до той опасной черты, за которой его ждет либо гибель, либо тюрьма. Как назывался один сборник эпохи перестройки, «иного не дано»80. На самом деле это понимают даже авторы брошюры, хотя усиленно делают вид, что нет никакой связи между родительским попустительством и катастрофой, постигающей ребенка.
Во всяком случае, о колонии они напоследок упоминают. Но опять-таки, в каком ракурсе? Подглавка «Что делать, если ваш ребенок в колонии» начинается со слов: «Что сделано, то сделано, назад не вернешь, и надо жить дальше. Оставьте обиды, ссоры, раздумья на тему: „За что мне все это?“. Во-первых, не вам, во-вторых, что в них толку» (с. 28).
Иначе говоря, родителей сперва настраивают на потакание детскому безобразию, а потом, когда «вырастет из сына свин» и ситуация дойдет до критической, на равнодушие. Даже когда ребенок попадает в колонию, оказывается, не надо задаваться вопросом, за что вам это, когда и в чем вы его упустили. Спокойствие, только спокойствие, ведь «не вам», а всего-то навсего вашему сыну идти за колючую проволоку, так что нет оснований для паники. Как любил повторять все тот же Карлсон, «дело житейское». В главе, посвященной самоубийствам, авторы советуют отвести подростка, замышляющего лишить себя жизни, в сторонку и «мирно поговорить». «Если же, –
